Героический тульский танкист Василий Иванович Зайцев оставил потрясающие воспоминания о своей предвоенной и военной жизни. В них есть многое, чего нам сейчас так не хватает в рассказах о том времени – отсутствие пафоса и ощущение исповедальности. Он словно самому себе пересказывал еще раз все те события. Поэтому у нас сейчас фактически есть редкая возможность пообщаться с человеком, который пробыл на той страшной войне с первых и до последних дней. Воевал, искал семью, был ранен, совершил подвиг – событий на целую жизнь, а это всего-то четыре года.

12 февраля исполняется 110 лет со дня рождения Героя Советского Союза Василия Ивановича Зайцева.

Несостоявшаяся свадьба

Родился Василий Иванович Зайцев 12 февраля 1911 года в деревне Каверино нынешнего Ясногорского района. Отец Иван Матвеевич по профессии был формовщиком-литейщиком. До революции работал в Москве и Туле, после Гражданской войны только в Туле, с 1926 года – на оружейном. Мама Александра Михайловна все это время оставалась в деревне, вела хозяйство с помощью детей. А их в семье ни много, ни мало – восемь человек. Так вот и жили. Отец все время на заработках, домой наведывался лишь изредка.

Александра Михайловна умерла в 1930 году. После чего отец порвал с деревней, и вся семья переехала в Тулу. После войны Иван Матвеевич жил в доме 88 по проспекту Ленина. Двое братьев и четыре сестры работали на оружейном заводе. Брат Николай, 1924 года рождения, погиб в боях за Витебск уже в 1941 году.

Василий Зайцев, как самый старший, переехал к отцу в Тулу значительно раньше – еще в 1926 году. Решили, что он будет работать и учиться. Окончил десятилетнюю трудовую школу второй ступени имени Коминтерна, а вот с работой долго не складывалось. В то время еще была высокой безработица, а через биржу труда давали направления лишь на разовые работы. Наконец, в 1929 удалось поступить сперва учеником, потом слесарем на фабрику «Феникс», впоследствии «Туласантехника».

В 1932 году призвали в армию, и по партийной мобилизации направили курсантом Орловской бронетанковой школы. Вместе с Зайцевым поехали двадцать туляков.

«Попали в одну роту с Борисом Инюшиным, Николаем Лазаревым, Евгением Романовым. Борис Инюшин войну встретил командиром танкового батальона, погиб в 1941 году, защищая Ленинград. Об остальных не знаю», – вспоминал он.

После окончания школы уехал служить в Бердичев. Командовал танком в механизированном полку 3-й Бессарабской кавалерийской дивизии, с октября 1935-го — танковым взводом. Принял участие в Киевских маневрах, которые Василий Иванович назвал в своих воспоминаниях «знаменитыми». И действительно – это были наиболее масштабные из всех маневров,

проводившихся в Советском Союзе в предвоенные годы. После их окончания Зайцев убыл к новому месту службы в Изяславль.

«Для меня только изменилось место службы, фактически продолжал служить в прежнем коллективе товарищей. Дело в том, что из нашего 3 мехполка выделили еще один полк и назвали 23 МП. Новыми для меня были только командир полка, комиссар. А остальные командиры прибыли из Бердичева».

В начале октября 1937 года полк подняли по тревоге, погрузили на платформы и отправили в центр России. Все долго оставались в неведении причин и конечного пункта этого неожиданного путешествия, пока платформы не подали под разгрузку в Калуге. Полк преобразовали во 2-й танковый батальон, который вошел в состав 13-й танковой бригады.

К тому времени, весной 1937 года, он познакомился в Изяславле со своей будущей женой Раисой Драбчук.

«Мы назначили день нашей свадьбы, пригласили товарищей, и в день свадьбы полк по тревоге погрузился на платформы. Я с трудом выпросил у командира полка два часа времени, чтобы предупредить невесту и ее родных, что свадьбы не будет. На их вопрос почему, я ответил, что уезжаем.

– Куда?

– Не знаю.

– На сколько?

– Не знаю.

Так расстроилась моя свадьба. Только 27 ноября жена самостоятельно приехала ко мне в Калугу. С тех пор нас разлучала только война и другие служебные необходимости. У нас два сына. Один родился в Калуге в 1939 году, другой в Забайкалье в 1940 году».

Летом 1939-го перебросили в Забайкальской военный округ, с готовностью в любой момент выступить в район боев на Халхин-Голе. Однако вооруженное столкновение закончилось без их участия.

«Мне все-таки удалось побывать на знаменитой реке Халхин-Гол в качестве начальника штаба автомобильного батальона, который был сформирован и переброшен в Монголию для помощи войскам, в обеспечении их снабжением всех видов довольствия. Я с большим интересом осмотрел район боевых действий, не думая о том, что в недалеком будущем мне самому придется участвовать в боях. В Монгольской народной республике вместе с батальоном я пробыл около трех месяцев. Это была моя первая заграничная поездка».

Первые дезертиры

2 мая 1941 года он выехал для поступления в академию им. Фрунзе.

«Дело в том, что я давно рвался и готовился к поступлению в академию, но мои частые переброски и занятость по службе лишали такой возможности. В апреле 1941 года начальник штаба дивизии полковник Бутков Василий Васильевич дал разрешение на поступление. 2 мая я выехал из далекого Забайкалья в Москву. Здесь оставил жену с двумя маленькими детьми – старшему два года три месяца, младшему восемь месяцев. Она очень плакала и хотела ехать со мной к своим родным (сестре и матери), которые жили в гор. Владимире-Волынском, почти на самой границе с немцами. Мне стоило больших трудов уговорить ее остаться с детьми на месте, а если я сдам экзамены и поступлю в академию, я приезду за ней и будем жить вместе в Москве. Проезжая по Маньчжурской ветке, я видел на всех разъездах сосредоточение платформ. Для меня было ясно, что нашу дивизию будут перебрасывать. Тут я горько пожалел, что оставил жену с малыми детьми одну на разъезде, но уже ничем помочь делу не мог».

Сдав успешно экзамены, он был зачислен слушателем академии на первый курс и приступил к регулярным занятиям. В одном потоке занималась знаменитая летчица Марина Раскова, участница рекордного по дальности перелета вместе с Валентиной Гризодубовой и Полиной Осипенко. Все они стали первыми женщинами, которым был присвоено звание Героев Советского Союза. В 1943 году Марина Раскова трагически погибла в авиакатастрофе.

(фото: Марина Раскова)

«18 июня я обратился с рапортом к начальнику академии с просьбой предоставить отпуск для перевозки семьи. Разрешение на отпуск я получил. В субботу 21 июня не успел получить проездных документов на жену с детьми, и выезд за семьей отложил до понедельника. В воскресенье рано утром я выехал к своим родственникам на Сретенке, чтобы договориться о квартире для семьи. Разговаривая с тетей, я выключил радио, чтобы не мешало нам. Вдруг вбегает мой дядя Аким – брат отца, говорит: война с немцами, и включил радио. Мы услышали только конец выступления тов. Молотова – победа будет за нами, враг будет разбит и уничтожен. Я не сомневался в этом, не зная только одного, что путь к победе будет долгим и кровавым.

Так рухнули мои планы поездки за семьей. Теперь я радовался, что не взял семью, ибо Владимир-Волынский в первый же день войны был захвачен немцами. Беспокоила судьба родных жены, ее сестры Анны Рудь с двумя маленькими детьми и матери Драбчук Ксении Мартыновны. Жене я отправил деньги, документы на проезд в Тулу к моим родным, считая, что немцы ни в коем случае не продвинутся глубоко, вглубь нашей территории».

В академии жизнь продолжалась как обычно. Но в скором времени на фронт отправили летчиков, артиллеристов. Не брали лишь танкистов и пехотинцев. Слушатели академии каждый день долго стояли у карты с обстановкой на фронтах. Было горько и обидно, что Красная Армия продолжает отступать, что она не в состоянии остановить врага. Просьбы отправить на фронт командование академии решительно отвергало. Говорили: придет время, пошлют туда, куда нужно.

На Москву начались ежедневные налеты авиации противника. Курсанты ночью дежурили в расчетах на крышах, а днем занимались.

«В сентябре нас всех вооружили. Выдали однозарядные старые винтовки – кажется, французские. Это говорило о том, что с оружием у нас дело было плохо. В сентябре мы проводили учения по защите Москвы от противника. В октябре выставили посты на дорогах. Мною был задержан один грузовик с установленной на нем счетверенной зенитно-пусковой установкой. В кабине было два гражданских, при проверке оказалось – дезертиры из-под Вязьмы.

Первые слова, когда их разоблачили, было, что «все пропало, все погибли, только вот они и живы». Так я впервые столкнулся с дезертирами.

От семьи не было никаких известий, где и что с ней, не знал. Тревожило, что жена без денег, послать ей не мог – не знал куда. Отцу дал свой адрес, надеясь, что жена, если не найдет меня сама, найдет через отца.

16 октября в Москве был тревожный день. Нас сняли с оборонительного рубежа под Москвой и привезли в академию. Проезжая по Москве, мы обратили внимание, что она необычайно тихая, мосты через реку-Москву минированы. Сжалось сердце: неужели Москву оставим врагу?

Академию эвакуировали в Ташкент. Не хотелось никуда ехать, а идти в действующую армию. Там в бою с врагом легче переносить горечь неудачи, чем в тылу, когда в адрес армии и ее командиров слышались иногда горькие упреки от трудящихся».

Эвакуация в Ташкент

Группы слушателей академии передавались в распоряжение генерального штаба и были направлены для строительства оборонительных рубежей на путях наступления врага. Василий Иванович Зайцев в числе тридцати человек выезжал в Сталинград для строительства рубежа на реке Дон. В Куйбышев добирались поездом. По дороге бомбили, обстреливала артиллерия. К счастью, обошлось без потерь.

«От Куйбышева до Сталинграда плыли пароходом. Я впервые плыл по Волге. Была осень, октябрь, и все же природа была великолепна. Невольно забывались война и невзгоды, обрушившиеся на наш народ.

Куйбышев был забит эвакуированными. Среди них я искал свою свояченицу – сестру жены, судьба ее и детей оставались неизвестными. Неизвестна была и судьба моей семьи. Я знал, что семьи военнослужащих с Манчжурской ветки эвакуировали, но не знал куда.

Весь октябрь, ноябрь и декабрь месяцы 1941 года я с одним молодым лейтенантом инженерных войск строил оборонительные рубежи на отведенном участке. В ноябре и декабре в донских степях свирепствуют мороз, пурга. Мы из Москвы выехали в одних шинелях и хромовых сапогах, поэтому от донских морозов нам доставалось, я отморозил пальцы на ногах. Возбудил ходатайство о направлении в действующую армию. Но нам приказали всем возвращаться в академию».

Наконец получил известие от своей семьи. Жена с детьми находились в городе Боготол Красноярского края.

В начале января Василий Иванович прибыл в академию в Ташкент. После десятидневного карантина с радостью вернулся в Москву. По пути еще смог выехать к семье в Боготол и перевезти ее в город Пласт под Челябинском к матери и сестре, которые после долгих мытарств осели здесь.

Жене пришлось немало пережить. По дороге у нее вытащили все деньги, документы и вещи. Поэтому она и не смогла доехать до родных мужа в Туле. Оставаясь с семьями других офицеров, которые содержали ее, пока муж не разыскал наконец и передал деньги.